Лист бумаги в чай, потом прогладить, потом на ночь под пресс. Из белоснежной дорогой бумаги для лазерного принтера получается желтый, много раз читанный пергамент.
Веревок, толстых и тонких, столько, что ими можно спеленать банду грабителей или спуститься вниз с нашего балкона. Не знаю, какой из этих поступков более героический.
Кто бы мог подумать, что купленные несколько лет назад в Будапеште мягкие черные туфли наподобие мокасин будут не носиться в городе (хотя и по Буде в них было выбегано немало), а превратятся в удобную и вполне себе антуражную игровую обувь..
С горы вещей на диване уже вполне можно писать натрюморт. Соседство деревянной, отделанной узорчатой металлической каймой, шкатулки с горшком, из которого торчат деревянная ложка (Очень Большая, почти как у
Девять метров темно-синей ткани никак не хотят укладываться в маленький пакет. Кроме того, своей длиной и цветом они так и вдохновляют меня завернуться в них и пройтись, нещадно волоча по полу - в виде шлейфа. Правда, учитывая размеры моей квартиры, сама я буду в кухне, а конец шлейфа - в гостиной. Да-а, свадебное платье у меня было со шлейфом, но, конечно, он был покороче. :) Сам отрез получил сперва кодовое название "покрывало леди Макбет", по зрелом же размышлении, дабы было ближе к тексту, был переименован в "плащ Лютиэн". Хотя на самом деле, конечно, это всего лишь "стены" дома Морвен. :)
Кажется, все вышеописанное и называется "вещизмом". Но..
Столь нежной мукой я томим,
Столь сладким жалом я ужален,
Что был бы горько опечален
Выздоровлением моим.
Пойду болеть этой увлекательной болезнью дальше. :)