Общая, на несколько комнат, кухня - далеко, почти семьдесят шагов по гулким унылым коридорам. Она не любит её, и заходит пару раз в неделю - только для того, чтобы испечь сконы. Мука, немного масла и молока, соль и пекарский порошок - десять минут в грязноватой, по счастью, обычно пустой, кухне, стоят того, чтобы завтракать следующие два дня золотистыми лепешками, утренней отрадой перед длинным днём.
Она редко ест шоколад, и ещё реже - пирожные, зато у неё всегда припасён апельсиновый джем - к завтраку, черносмородиновый - к ужину, и малиновое варенье на случай простуды. Она не верит в то, что оно помогает, просто привычка, оставшаяся с детства. И потом, она просто его любит.
На маленькой полке над столом стоят бутылка прованского масла и бальзамический уксус - с ними она готова съесть всё, что угодно, даже морковь. Аккуратная стопка пакетиков с душистыми травами. Каменная соль. Она не успеет израсходовать всю пачку, нужно будет оставить её следующим жильцам. Как и вот эти макароны.
По выходным, когда можно посидеть дома, она готовит себе салаты из свежих овощей и заедает их хлебом из отрубей. Кто-то считает, что это полезно, а ей просто вкусно.
В комнате есть небольшой холодильник, и она радуется этому каждый раз, когда заглядывает в него - пусть на улице и зима, но не выставлять же молоко на мороз. Через несколько дней после приезда она не выдерживает, и покупает себе джезву и простенький вспениватель для молока, чтобы готовить подобие каппучино. Утром чашка, и вечером чашка - вечером к тому же можно присыпать его корицей.
Всего шестьдесят таких вечеров, и она снова будет дома. Но пока ей хорошо и здесь. Почти хорошо.
