--
- Что это за пьеса? - спросил он.
- Так, чепуха, - сказала она непринужденно. - Называется "Трубадур Блондель", про Ричарда Львиное Сердце. Серенады, принцессы, замки... ну, сами знаете. Нам нужен второй трубадур, который ходит за Блонделем и разговаривает. То есть, он слушает, говорит Блондель. Вы это быстро выучите.
- Он еще бренчит на такой гитаре, - подбодрил его Мэррел. - Вроде средневекового банджо.
- Нам нужен, - серьезно сказал Арчер, - богатый романтический фон. Для этого и написан второй трубадур. Как в "Лесных любовниках" - мечты о прошлом, о странствующих рыцарях, об отшельниках...
- Не очень связный рассказ, но вы поймете, - сказал Мэррел. - Будьте фоном, мистер Херн!
Длинное лицо библиотекаря стало скорбным.
- Мне очень жаль, - сказал он. - Я бы так хотел вам помочь. Но это не мой период.
Все озадаченно взглянули на него, но он продолжал, словно думал вслух:
- Гэртон Роджерс, вот кто вам нужен. Подошел бы и Флойд, но он занимается, собственно, Четвертым Крестовым походом. Да, лучше всего обратитесь к Роджерсу из Балиоля.
- Я его немного знаю, - сказал Мэррел, глядя на Херна и криво улыбаясь. - Слушал его лекции.
- Великолепно! - обрадовался библиотекарь. - Чего же лучше?
- Да, я его знаю, - серьезно сказал Мэррел. - Ему еще нет семидесяти трех, он совершенно лысый и такой толстый, что еле ходит.
Дама невежливо фыркнула.
- Господи! - сказала она. - Тащить его из Оксфорда, чтобы так одеть!.. - И она показала на ноги мистера Арчера, относящиеся к довольно неопределенной эпохе.
- Только он знает этот период, - сказал библиотекарь, качая головой. - А что до Оксфорда, другого специалиста пришлось бы везти из Парижа. Есть человека два во Франции и один в Германии. В Англии равного ему историка нет.
- Ну что вы!.. - возразил Арчер. - Бэннок самый знаменитый исторический писатель со времен Маколея. Его весь мир знает.
- Он пишет книги, - с некоторым недовольством заметил библиотекарь. - Нет, вам подходит только Гэртон Роджерс.
Дама в рогатом уборе потеряла терпение.
- О, Господи! - воскликнула она. - Да это всего часа на два!
- За это время можно наделать много ошибок, - строго сказал библиотекарь. - Чтобы целых два часа воссоздавать эпоху, нужно поработать гораздо больше, чем вы думаете. Если бы это был мой период...
- Нам нужен ученый, кто же подойдет лучше вас? - победоносно, хотя и не вполне логично спросила дама. Херн печально посмотрел на нее, перевел взгляд на горизонт и вздохнул.
- Вы не понимаете, - тихо сказал он. - Эпоха, которую человек изучает, - это его жизнь. Надо жить в средневековой росписи и резьбе, чтобы пройти по комнате как средневековый человек. В своей эпохе я все это знаю. Мне говорят, что жрецы и боги на хеттских барельефах кажутся деревянными. А я могу по деревянным позам угадать, какие у них были пляски. Иногда мне кажется, что я слышу их музыку.
Тишина впервые прервала бряцание спора; и ученый библиотекарь как дурак уставился в пустоту. Потом он снова заговорил:
- Если бы я попытался изобразить эпоху, в которую не вложил душу, меня бы тут же поймали. Я бы все путал. Я бы неправильно играл на гитаре, о которой вы говорили. Всякий увидел бы, что я двигаюсь не так, как двигались в конце двенадцатого века. Всякий сразу сказал бы: "Это хеттский жест".
- Да, - выговорил Мэррел, глядя на него, - именно это все бы и сказали.
